День уже за серединой. Послеобеденная дремота клонит ко сну. На улице солнце жара и душно. Реакция медленно-медленно перестаёт отзываться. Медленно-медленно теряется слух, в ушах шум деревьев нежный и баюкающий. В доме темно и прохладно. Единственная муха разряжает бледность мазаных стен и тишину, пахнущую стариной и полынью в углах. Лики угодников и Бога укутаны накрахмаленными и расшитыми рушниками. Белая скатерть на столе привлекает солнечных зайчиков, игриво отражая их на стены и потолок. Дедушкины весы, инструменты… Фотографии одетых по давно забытой моде родственников: румяные и загорелые лица на фоне садов и белых хат, словно поют в голове ушах наяву, протяжными, хорошо слаженными народными песнями. Дрёма уносит на встречу с ними: дядюшками в тёмных сюртуках, тётушками в белых платочках. Слышится детский смех у тёплой реки. 
Нет реальности и нереальности. Только высокий полёт и день, уже за серединой. Нет границ тишине, лукавству солнца и шуткам его.