В синих городах нет дождей, но есть вспышки света под названием солнце, нет определённых мыслей, рождающих абсурд, но есть неопределённые мысли, рождающие банальность под сладким названием горького вкуса.
В синих городах нет ничего рождением чего, стоит заинтересоваться, обеспокоиться или обрадоваться полной душой. Синие города, вообще ничего особого не представляют, ничем не восторгают, но я хочу рассказать о другом немного отличном городе, который от прочих имеет одну отличительную особенность. Этот город ничем более не примечателен, ничем другим не отличим кроме одного –
в нём бывают рассветы!
Другие однообразны, другие сплетения улиц не рождают солнц – просто выплёвывают свет, изрыгают жеваный день. В других городах солнце просто механика, электрическая выдумка, неон лампочек, соединений, вспышек света, сложных соединений, сложных вспышек света.
В других городах немое солнце, немой рассвет. Оно просто врывается в дома. Немое солнце-закат неуловимо просто убегает из домов. По утрам немое солнце-оцепенение сжимает небо, сжимает мои и чужие глаза, расплескивает свет на половину пространства земли. В полдень расплескивает свет на полное пространство меня, расплескивает лживо тепло себя.
В синих городах выпускается и смыкает зубы-тиски новый день-пёс, новый день-волкодав. Смыкает тиски-уста и вырывает, вырывает с клочьями дух-радость из меня, дух-радость из людей. Вырывает с золотой кровью хорошего настроения. Выпивает, выпивает что-то, название чему соки. Забрызгивает облака, две створки неба, забрызгивает золотой кровью солнце. Скалится, скалится.
Солнце-мрак приходит к вечеру.
Золотая катушка теней, белый неоновый мрак-солнце сменяет собой дневную немоту. Немое мрак-солнце вырывается из неба, немое солнце обретает речь, дух, плоть и вопит ново обретенной силой, вопиёт ново осмысленным духом, кричит-молчит, оглушает тёмно-яркой душой.
Дни борьба, дни жестокие спарринги.
Солнце и я.
Солнце и люди.
Солнце-мрак синих городов, солнце-тьма синих вечеров, солнце кривое отражение меня.
Синее неоновое солнце, синие неоновые дни, синие дома, улицы, облака. Воротит и топорщится всё внутри от избытка цвета, оригинальности и синевы самобытных саморожденных городов.
Но я жду рассвета в другом синем городе, умею ждать его, постигаю науку ожидания.
Жду длинные отрезки времени до очередного момента рождения солнца, на мгновение белого, чудного, оголённого, не обретшего синих одежд.
Жду появления первого крика-смеха, крика-тишины, крика-пения воробьев. Жду мгновения-начала всему. Белого мгновения-начала синим дням, синей улице-тишине. Просыпаюсь ночью и жду, жду, томлюсь оцепенением тишины, тишиной ожидания.
Кристаллы движутся на небе-потолке, срываются и падают вниз, кристаллы перестают звенеть – наступает время для короткого возгласа-песни, рождающегося солнца.

Жду этого часа, освобождаюсь от сна, чтобы позже предаться ему, жду, перебираю в памяти подобные вспышки-рассветы. Жду солнечного крика, чтобы крикнуть в ответ. Жду, чтобы понять. Понять как немое солнце, рождаясь, умеет говорить, умеет петь, кричать, возглашать. Как своим рождением оно вопиёт ко мне, пытается, родившись играть – исчезать-появляться кромкой домов, отблеском-светом на окнах, отблеском-игрой на стенах.
Жду, чтобы увидеть.
Увидеть, как с детской беспощадностью солнце отлепит звёзды-наклейки с купоросного неба, небрежно опустит в небытие. Бумажные кусочки будут падать-лететь, будут падать-гореть.
Хочу понять, почему падая, они будут шелестеть благодарностью за это. Благодарностью осыпать в будущее, будущие рождения по-детски беспощадных солнц.
Хочу долго смотреть, как разрастаются солнечные пятна на стенах, сначала белые, потом краснеющие.
Я хочу вновь и вновь засыпать под утро утомлённая счастьем-любованием, счастьем-претворением синего города.